«Спецпереселенцы на севере Якутии в годы Великой Отечественной войны» / ГАПОУ РС (Я) «Южно-Якутский технологический колледж» Прозорова М.В., библиотекарь

По данным КГБ СССР 1953 г., составленным после смерти Сталина, в период с 1936 по 1961 г. более 3,6 млн. человек в СССР были депортированы по национальному признаку. Они не совершили никаких проступков даже по сталинскому законодательству, но оказались сосланы (не осуждены, поскольку суда не было) из-за принадлежности к какой-нибудь определенной нации. 17 народов, проживавших в СССР, волею партийно-советского руководства страны, чьей официальной идеологией провозглашался интернационализм в одночасье превратились в спецпереселенцев. С помощью депортации И.В.Сталин пополнял бесплатной рабсилой промышленные и транспортные предприятия Сибири и Дальнего Востока.

Среди этих несчастных оказалась и семья моей матери. До войны они жили под Ленинградом, в селе Колпино, в немецкой колонии, которые в Ленинградской области были основаны во времена и по непосредственному указу Екатерины II. Уже в сентябре 1941 года Колпино оказалось на линии фронта, и её жители в большинстве спешно покинули свои дома. Вместе с ленинградцами они пережили все ужасы блокады.

В первые дни войны был призван на фронт старший мамин брат – Михаил, он был уже совершеннолетним. Окончил гимназию, знал языки, спортсмен, красавец. Ушёл, как в воду канул, родным о нём ничего не известно.

На начало войны в армии служили 33516 немцев, в том числе 1605 офицеров. Многие из них принимали участие в боях, погибли, попали в плен. Но уже 8 сентября 1941 г. согласно директиве Ставки Верховного Главнокомандования № 35105 военнослужащих-немцев стали «изымать» из действующей армии и направлять в строительные части и на спецпоселение. Известны случаи, когда после тяжёлых ранений на фронте люди становились инвалидами, а их депортировали на Север.

По указам от 26, 30 августа 1941 г. и 9 марта 1942 г. из Ленинграда и прилегающих районов Военный совет Ленинградского фронта выслал в Сибирь тысячи финнов и немцев. Решение №00713 имело название «О выселении из Ленинграда в административном порядке социально-опасного элемента». И.В.Сталин в шифротелеграмме на имя Л.П.Берия начертал: «Надо выселить с треском».

По воспоминаниям 13 – летней мамы: они шли по Ладожскому озеру, по «Дороге жизни» ночью, в темноте. Бомбили, впереди ехала бортовая машина забитая маленькими детьми. При очередном разрыве снаряда, машина въехала в полынью и скрылась под водой. На краю льда остались стоять потрясённые, рыдающие родители…

Несчастья полуживых от голода людей продолжались. На первых же остановке дали огромный, по сравнению с ленинградским паёк – 400 граммов хлеба! Многие не вытерпев, проглотили его, а потом долго и мучительно умирали от заворот кишок, ведь органы были сужены от истощения.

Каждый день с эшелона снимали мёртвых и тяжелобольных, на больших станциях проходили санобработку, это когда раздеваются, моются, а на выходе получают, свою одежду, которая стала коричневой от высокой температуры в автоклаве. Зато в ней не было вшей, главных разносчиков смертельного тифа. Сотрудники НКВД не разрешали передавать больных и дистрофиков блокадного Ленинграда в лечебные учреждения… 1

От смерти спасли взятые из мирной жизни красивые вещи, золото. Но не всё удалось выменять: при очередной бомбардировке в шкатулку, которую бабушка держала на коленях, попал осколок, и разворотил оставшиеся ценности. Поэтому до наших дней дожила разорванная цепь от карманных часов и серьги с вывалившимся камнем. Мама помнила своё единственное красивое платье, которое они смогли выменять в глухой сибирской деревне на целый мешок картошки.

Дорогой эшелон останавливался, люди работали на лесозаготовках, но во многих пунктах такую непригодную «рабсилу» отказывались принимать, и они ехали дальше. От Осетрово по Лене до Тикси, а потом морем в трюмах барж.

Транспортировка такого большого количества людей осуществлялась вот на таких суднах (Брондвахта)

На Яну они прибыли через пять месяцев, в середине августа, было уже холодно, ночью сыпал снег. Строили жильё из подручных средств, плавника, каких-то досок, зарывались в землю, обкладывая юрту дёрном. На одного человека выходило в 2 раза меньше места, чем в гробу, поэтому спали вповалку или по-очереди. Вместо стёкол – полотно, зимой – лёд. Царили холод, сырость и грязь, освещения не было. Трагедии были в каждой семье. Вот одна из них: в одной литовской семье уже при прибытии родилась девочка: белые, как лён, локоны, огромные голубые глаза, которыми ей не суждено было увидеть этот мир. Как объяснил местный врач, она родилась в полярную ночь и глаза долгое время не получали никаких световых раздражителей и глазной нерв умер. Чадящие для обогрева банки давали слишком мало света.

Остатки барака, сохранившиеся до наших дней

Условия труда были крайне тяжёлыми – 12 часовой рабочий день в ледяной воде по пояс. Катастрофически не хватало тёплой одежды, обуви, на бригаду только одна пара резиновых сапог. Некоторые так и тянули невод в туфлях на каблуках, пока не научились плести лапти. Когда стали поступать американские продукты в мешках по ленд-лизу, стали шить из них одежду. Посуду брали из помойки, которую бросали начальники.

Чтобы хоть как-то компенсировать недостаток витаминов собирали в тундре, даже из-под снега бруснику, собирали хвою, заваривали эту горечь и пили. На память о тех днях у бабушки остались страшные клубки вен на ногах от непосильной для женщины работы. А маме уже в 60-е годы пришлось долго сидеть в кресле стоматолога, пока врач крючком выискивал в дёснах корни, оставшиеся после цинги.

На каждого переселенца старше 16 лет заполнялась отдельная карточка. Все находились под охраной и наблюдением надзирателей. Запрещались отлучки из спецпоселков и мест работы, запрещалась переписка с родственниками. Финансовые отделы органов НКВД удерживали 10% заработка спецпереселенцев.

А заработок был мизерный, в несколько раз меньше зарплаты вольнонаёмных рыбаков. Этой зарплаты порой не хватало, чтобы выкупить пайку, порой даже хлеб. Но даже это пайка была привилегией работников, иждивенцы, которые составляли половину спецпоселенцев, ее не получали. Неудивительно, что в таких условиях погиб каждый третий. Мужчин, прибывших на Яну в 1942 году, было всего 17%, остальные женщины и 35% — дети. С неоправданной жестокостью судили за хищение 1-2 штук рыбы. Известен случай, когда многодетная мать была осуждена на длительный срок за то, что за пазухой принесла детям кишки с рыбозавода, которые и так подлежали утилизации.

Очень хорошие отношения установились с местным населением. Мама всегда с теплотой вспоминала: совсем одна, вокруг бескрайняя тундра, ледник, укладка рыбы для хранения и вдруг – пурга. Нужно воткнуть шест над собой и нырнуть в землянку. Когда стихнет ветер, приедет каюр и по шесту откопает тебя из-под снега. Радостно увидеть человеческое лицо после долгого ожидания. Молодость берёт своё, и спецпоселенцы приходили на редкие праздники к эвенам, якутам, когда все вставали в круг и ритмично двигались в танце, повторяли за ведущим слова иногда до утра. Через 2-3 часа впадали в транс и были абсолютно счастливы. 3

Выжившим постепенно пришлось приспособиться к экстремальным условиям Крайнего Севера. Вынуждены были для выживания усвоить опыт тундровых жителей. Начали заводить собак, которых использовали для перевозки льда, дров. Одну из собак содержали для еды. Собачий жир в тех условиях был единственным средством не умереть от туберкулёза.

Все очень ждали конца войны, связывая с этим событием возвращение домой. Но в 1948 году им было объявлено, что на спецпереселении они оставляются навечно. Представьте потрясение людей, которых даже не судили и, обвинений им предъявлено не было, так как не было преступления. Было навечно дано только наказание.

Таким образом, сосланные по этническому признаку спецпереселенцы (финны, немцы и др.) по правовому статусу и по срокам реабилитации оказались в более тяжелой ситуации, чем репрессированные лица. Половина из них представляла собой нетрудоспособную часть населения (дети, старики). Поэтому главная тяжесть работ пала на хрупкие плечи женщин. Спецпереселенцы сыграли огромную роль в развитии угольной и рыбной промышленности в период Великой Отечественной войны и в послевоенные годы. Ужасающие условия депортации, быта и труда спецпереселенцев с экстремальными природно-климатическими условиями арктических районов явились главными причинами высокой смертности сосланных лиц. Такая политика по существу являлась формой геноцида и грубым попранием прав различных национальностей в СССР. Спецпереселенцы испытали на себе комплекс изощренных правовых дискриминаций (ограничения передвижений, насильственное разлучение членов семей, моральные гонения и т.д.).

Трудовая книжка моей мамы, Леверенц Клары Ивановны, Янский рыбозавод, в 1942 году в

14 лет зачислена обработчицей рыбы.

Список использованной литературы: